1.1. Рассвет

Очертания портала рассеивались у них за спиной, оставляя только шёпот сместившегося воздуха, и холодок, веющий от пространства между мирами. Моран провёл пальцами по воздуху, ощущая, как закрывается просвет и прохладная теневая магия соскальзывает с кожи, как вода. Его глаза быстро приспособились к предрассветному мраку. Видеть в темноте ему было легче, чем многим; впрочем, здесь уже было достаточно светло и для Косса. Мир, простиравшийся перед ними, состоял в основном из глади воды и угольно-чёрного камня: озеро было настолько широким, что дальнего берега не было видно за утренним туманом.

Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, вбирая холодный воздух, который нёс в себе не только запахи воды и сырого камня. В нём было ещё кое-что — нотки местной магии, уникальной для каждого мира. Здесь: острый и чистый, чем-то похожий на еловые иголки. Мир казался нетронутым и безлюдным, но при этом не запустелым — воздух словно наполняло молчаливое гудение его собственной спокойной энергии. Моран прислушался, оценивая границы, расстояния, очертания этого маленького лоскута реальности.

— Не слишком большой, но и не слишком тесный, — сказал он, скорее обращаясь к себе, чем к Коссу.

Его голос гулко разнесся над озером. Он ощутил в груди знакомую пустоту. Не одиночество, но тишину, присущую незаселённому миру.

— Людей здесь, похоже, нет.

Косс уже подошёл к краю озера. У него под ногами поскрипывали мелкие камни, а волосы будто отражали то слабое свечение, которое исходило от затянутого облаками неба.

— Здесь красиво, — сказал он.

Моран подошёл и встал рядом, у самой кромки воды. С тем, что этот мир можно назвать красивым, он бы спорить не стал, хотя сам, наверное, Не сказал бы этого вслух. Озеро светилось своеобразной, аскетичной красотой: чистые линии, перепады серого — сланец, пепел, глубокая вода, синяя, переходящая в чёрный. Его теневое зрение выхватывало детали, которые для других оставались бы скрыты за мутным сумраком: тонкие очертания камня, течения тумана над поверхностью воды.

Он знал, что Косс видит это иначе: наверное, сейчас он встречает тёплые тона, которые Моран ещё не различал, — замечает свет там, где Моран видел лишь его отсутствие.

— Мы можем отдохнуть здесь немного, — сказал Косс, присев на плоский валун у самой кромки воды. — Да, мы собирались просто пройти к следующему порталу, отметив на карте здешние пути. Но… — он показал рукой на широкое пространство воды, на скалы у них за спиной, на крутые склоны, поднимавшиеся у них за спиной, — посмотри на это.

"Когда в последний раз мы останавливались где-то просто потому, что хотели?", — подумал Моран.

Последние три заказа были наполнены какой-то спешкой: срочные вести, срочные проблемы, запоздавшие послания. Работа, за которую платят хорошо именно потому, что ни на что другое она не оставляет времени. Он всё ещё слышал в голове голос того купца, с которым они спорили две недели назад — того, который утверждал, что защитные чары должны быть построены вокруг его каравана еще вчера.

"Я теневой маг, а не путешественник во времени", сказал ему тогда Моран, и настроение купца это не слишком улучшило настроение купца. Знакомая тоска, которую порождало в нём постоянное движение, становилась глубже, и только сейчас он это, пожалуй, заметил.

— На здешний рассвет стоит посмотреть, — сказал Косс, и что-то в его тоне заставило Морана прислушаться внимательнее. В его голосе звучало предвкушение — тихое ожидание чего-то большего, чем просто любование красотой.

— Ладно, — сказал Моран и устроился на камне рядом. — Но если мы потом слишком задержимся, следующий портал открываешь ты.

— Договорились.

Вода тихо билась о камень, где-то вдалеке всплеснула рыба; по тёмной поверхности озера разошлись концентрические круги.

Они не произносили ни слова, но это было не молчание усталости и не молчание скуки. Это была уютная тишина — спокойствие людей, которые не первый год работают вместе и знают, когда слова нужны, а когда без них можно обойтись. Моран любил такие моменты, когда можно было охватить вниманием сам мир, в который они попали, ощутить мягкие, едва заметные смещения света и тени — те, что большинство людей, даже те, кто восприимчив к магии, упускают из виду.

— Звёзды на горизонте уже бледнеют, — тихо сказал Косс. — Рассвет ближе, чем кажется.

Моран посмотрел на восток, в сторону дальнего берега, но его глаза различали всё тот же темно-синий, как и прежде. В словах Косса он не сомневался: тот всегда лучше него умел распознавать приближение света. Мир стих, слова исчезли, как скрываются камни, упавшие в глубокую вод, и их молчание стало частью той тишины, которая окутывала это пространство.

Моран снова позволил вниманию расшириться, проверяя границы этого небольшого лоскута реальности и подтверждая то, когда они только вошли сюда. Да, людей здесь не было, но это не значило, что не было магии. Здесь что-то присутствовало — тихое пение энергии, под поверхностью вещей, под пластами скал. Еще раз окинув взглядом берег, он заметил чуть дальше нечто неожиданное.

Тёмные очертания лодки — шагов за сто дальше по берегу: вытащенный на камни корпус, перевёрнутый, слегка покосившийся. Средних размеров суденышко, судя по виду, проведшее здесь уже немало времени. Как оно оказалась в ненаселённом мире? Возможно, кто-то был достаточно смел — или достаточно глуп, — чтобы открыть портал над водой и провести через него судно: рискованное дело даже для опытного мага. А может, кто-то просто отчаянно пытался сбежать — избежать шторма, войны или иной катастрофы, перед которой неизвестное и непредсказуемое пространство по ту сторону портала казалось лучшим выбором, чем то, что оставалось за спиной.

Он знал немало историй о людях, которые предпочитали рискнуть и шагнуть в неизведанное через непроверенный портал, лишь бы не столкнуться с тем, что ожидало их в родном мире. Теперь остатки этого судёнышка лежали на берегу, безмолвные и пустые, став ещё одной тайной в мире, полном тишины. Небо над озером медленно меняло цвет, становясь светлее.

Первое, что Косс ощутил, пройдя через портал, — предчувствие, похожее на пустоту - не тьма, но пространство, где свет должен быть, но ещё не появился. Его магия потянулась в поисках источника этого ощущения: пока чувствовалось лишь слабое обещание рассвета. Воздух здесь отличался от предыдущего мира: будто более легкий, чистый, как если бы они оказались выше в горах — такой, что хотелось вдохнуть глубже.

И еще вода. Огромное терпеливое пространство, наполненное жизнью; жизнь в нём заключалась не только в редком всплеске рыбы и в том, как волны плескались и ударялись о берег. У каждого водного пространства, с которым Коссу доводилось встречаться, была своя личность и свой характер, и это озеро ощущалось древним, но не спящим — скорее выжидающим. Он услышал, как Моран, прошедший следом, прислушивается, как обычно прислушиваются теневые маги, прибывая в новый мир: его внимание расплылось вокруг, считывая пространство, определяя границы, которые только он мог почувствовать.

Косс никогда до конца не понимал, как это устроено, но привык доверять. Озеро простиралось перед ними — ровное, как зеркало, за исключением лёгкого волнения у берега. Наверное, при дневном свете оно выглядело бы потрясающе: чисто-синее, серебряное, с танцующими отражениями. Но даже сейчас, перед рассветом, в нём уже жила скрытая красота. Это было место, которое заставляет сидеть тихо и смотреть, как просыпается мир. Взгляд Косса зацепился за тёмные очертания на фоне серых камней.

Присмотревшись, он различил лодку — заброшенное судёнышко, которое кто-то вытащил на берег так, чтобы до него не доставали волны. Он не знал, в чём тут дело: то ли кто-то пытался позаботиться о лодке, надеясь вернуться, то ли просто в отчаянии спасался от шторма или чего-то ещё. Косс поймал себя на том, что размышляет о людях, которые затащили сюда эту посудину.

Что с ними стало? Были ли они напуганы, ранены — или просто устали? Той усталостью, что одолевает человека, проделавшего слишком долгий путь за слишком короткое время, не имея возможности отдохнуть между переходами. Куда они ушли потом? Смогли ли найти следующий портал, что открывается отсюда? Он надеялся, что эти люди в итоге нашли то, что искали, или хотя бы безопасную пристань.

— Здесь красиво, — сказал он, потому что здесь и правда было красиво, и потому что иногда простые, банальные вещи достойны того, чтобы произносить их вслух.

Когда Моран сел рядом, у кромки воды, Косс ощутил, как изменилось его внимание: пространство, которое оно охватывало, то расширялось, то сужалось — Моран проверял границы этого маленького мира. За время их совместных путешествий Косс научился улавливать такие мелкие перемены: как Моран расслабляется, убедившись, что за очередным поворотом их не поджидает угроза; как замирает, когда проверяет пространство вокруг в поисках опасности.

Вскоре небо стало светлее, чем в момент прибытия — пока, пожалуй, ещё незаметно для обычного глаза, но его зрение, чуткое к свету, уже замечало, как звезды становятся менее острыми, и у горизонта появляются первые признаки приближающего рассвета.

— Звёзды на горизонте уже бледнеют, — тихо сказал он. — Рассвет ближе, чем кажется.

Еще до восхода солнца уютная тишина сменилась знакомым ритмом работы. Моран встал с камня, отряхнул пыль с одежды, и то самое предвкушение, которое у него всегда было связано с составлением карт, шевельнулось у него внутри. Даже проверка чужих результатов доставляла своё удовольствие: всегда есть шанс найти то, что прежний составитель пропустил — скрытое соединение между мирами, новую тропу, которая стала бы его скромным вкладом в безграничную сеть, которая связывает в единое целое лоскутный мир.

— Начнём? — сказал он.

Косс кивнул, уже доставая из рюкзака сложенную карту. Они разошлись вдоль берега, методично проверяя соединения и порталы. Моран выискивал знакомые сгущения энергии — швы, места, где ткань одного мира соприкасается с тканью другого. Мысленно он сравнивал это с попыткой отыскать что-то в холодной воде: как течения огибают что-то, какое слабое давление создают там, где, в принципе, можно открыть портал.

Этот мир имел немало связей, отметил он с удовлетворением. Течения здесь были плавными, надёжными и вели как минимум в четыре соседних лоскута, причём в каждый — несколькими путями. После многих лет практики эта работа давалась ему так же легко и естественно, как дыхание: найти поток, оценить его силу, подтвердить или исправить заметки, оставленные предыдущим картографом. Не особо задумываясь о маршруте, он двигался вдоль берега, следуя за невидимыми потоками, которые его ум воспринимал почти автоматически.

— Связей с Вьюжным узлом сильнее, чем отмечено на карте, — сообщил он Коссу, шедшему параллельно, на пару десятков шагов дальше от кромки воды.

— Наверное, проход открыть будет легче, чем указано, — откликнулся Косс, водя руками в воздухе, будто играл невидимой арфы.

Морану показалась забавной эта манера, когда он впервые увидел, как Косс работает с потоками энергии: тонкие перемещения пальцев, лёгкий наклон головы, словно он прислушивается к далёкой музыке. Это не походило на то, как привык действовать он сам, но в подходе Косса были и свои преимущества - например, точность, которой иной раз недоставало более интуитивному способу Морана.

— Здесь, к востоку, тоже какое-то интересное скопление, — сказал Косс. - Кажется…

Он осёкся, и Моран поднял взгляд, отвлекаясь от течения, которое как раз отслеживал. Косс замер, подняв руку — как будто струна оборвалась у него под пальцами.

Моран быстро подошёл к нему.

— В чём дело?

— Я проверял соединение с… — Косс показал на северо-восток, в сторону поросшего деревьями склона. — На карте был помечен «Малый проход к Серым Волчьим Зарослям», кто его вообще так назвал, и вот он… — Косс нахмурился, подбирая слова. — Как будто оборвался. Просто взял и исчез.

Он покачал головой — озадаченно, почти смущённо.

— Может, я не так понял. У меня всё-таки меньше опыта, чем у тебя.

Моран сфокусировал внимание на области, куда указал Косс, пытаясь нащупать течение. Тропа и правда должна была быть здесь, была здесь еще минуту назад: ровный поток, который легко позволил бы открыть проход в эти самые Заросли. Но теперь вместо чувствовалась лишь тишина — не спокойная гладь воды, а абсолютная, неестественная пустота, как у пересохшего русла, последние капли воды в котором прямо сейчас превращаются в грязь и песок.

— Нет, ты прав, — удивлённо ответил Моран. — Действительно, исчезло.

Он присмотрелся, проверяя границы этого странного «пересохшего» участка.

— Наверное, какие-то волнения в энергии, — произнёс Моран. — Такое случается: лоскуты сдвигаются, на изнанке случаются штормы, и тому подобное. Именно поэтому мы и обновляем карты.

Они вернулись к работе, хотя теперь Моран ловил себя на том, что перепроверяет оставшиеся соединения по нескольку раз. Разговор сместился к более лёгким темам: о том, чем они займутся в следующем мире; о том, подают ли ещё в той таверне на Перекрёстке замечательную рыбную похлёбку; о том, как Косс на прошлой стоянке пытался научить Морана карточной игре, в которой приходилось слишком много считать.

— Я по-прежнему считаю, что половину правил ты придумал на ходу, — сказал Моран, отмечая на карте очередное соединение.

— Эти правила совершенно логичны, — с насмешкой ответил Косс. — Я не виноват, что ты подходишь к каждой игре как к карте, на которой непременно нужно отметить все возможные варианты.

— Всё можно нанести на карту. Даже у случайностей наверняка есть течения, которым они подчиняются.

— Ну, не всё сводится к закономерностям, Моран.

— Говорит человек, который настаивает, что существует «правильный» способ заваривать чай.

Они продолжали обсуждать достоинства и недостатки систематического подхода — к играм, чаю и картографированию связей между мирами, — когда на востоке над озером показались первые лучи. Вода стала сияюще-золотой. С рассветом мир менялся, как это бывает в любом лоскуте, независимо от климата, атмосферы или ландшафта. Но на этот раз рассвет принес и другие перемены.

С первыми лучами солнца все оставшиеся соединения разом оборвались.

Это был не тревожное ощущение пересохшего русла реки, как до этого, а резкий разрыв: по ткани мира пробежали волны. Моран споткнулся, замер, прижав ладонь к виску. Встряхнул головой, пытаясь понять, что произошло, куда исчезли пути, которые он только что ощущал, которые только что были здесь. Инстинктивно, отчаянно он попытался найти течения, ухватить хоть какие-то связи — любое соединение с соседними мирами.

Ничего. Он сосредоточился на местах, где течения были самыми сильными, самыми глубокими — такими, что почти невозможно уничтожить намеренно. Ничего. Сплошная стоячая вода, пересыхающие пруды, засыпанные песком русла. Его замутило. Для странника оказаться в лоскуте без швов, без выходов, без соединений — почти невыносимо.

Косс вскрикнул — кажется, от боли; его голос рассёк утренний воздух. Моран обернулся и увидел, что он стоит на коленях на мокром песке, прижав руку к виску. Подбежал и помог подняться. Косс пошатнулся, но тут же выпрямился, встряхнулся, отгоняя растерянность.

— Всё в порядке. Просто… мне не показалось? Мир закрывается? — выдохнул он.

Моран промолчал. Было ясно, что не показалось.

Войд здесь. Сейчас. И они заперты внутри.

Они посмотрели друг на друга, уже понимая, что происходит, но не решаясь произнести вслух. Войд прокатывался по лоскуту, как лесной пожар, сначала обрывая все связи, а потом полностью уничтожая один из видов энергии - и всё, что им жило. Говорили, что войд приходит в те миры, где равновесие энергий нарушается слишком сильно. Говорили, что это наказание, или угроза, или гнев обитателей изнанки. Сути это не меняло.

Покинуть этот мир они уже не успели, и всё еще не знали, какая энергия падёт жертвой войда. Впрочем, ответа, который бы их устроил, не было.

Неопределённость легла между ними острой длинной тенью, падавшей от высоких прибрежных растений, проступивших в лучах восходящего солнца. Раньше, в предрассветной тьме их почти не было видно; теперь же они стояли, как тёмный частокол.

Косс не стоял на месте: его руки сплетали в воздухе сложные узоры. В отличие от Морана, он уже не искал идеального места, стабильного соединения, устойчивого течения — искать было нечего. Он пытался пробить отверстие в реальности чистой магией и, возможно, энергеий упрямства. Моран подошёл ближе, проверяя ткань между мирами в поисках слабых мест — участков чуть тоньше и слабее других, которые можно было бы продавить.

— Такое случается чаще, чем об этом сообщают путешественники, — произнёс он задумчиво, двигаясь следом за Коссом к выступающему в воду участку берега, где барьер казался немного менее прочным. — Просто чаще всего войд захлёстывает ненаселённые миры, не причиняя никому вреда. Так что на деле это явление не такое уж редкое.

— Я знаю, — выдохнул Косс.

Моран увидел, как на его лбу выступил пот, несмотря на прохладный утренний воздух. Косс следовал его указаниям, перенаправляя усилия магии; Моран замечал, что она становится менее надежной, менее устойчивой. И всё же Косс продолжал. Видимый и невидимый свет исходил от его рук, касаясь барьера, выискивая слабые места, любую трещину, которой можно было бы воспользоваться.

Моран обошёл его по широкому кругу, осматривая берег, проверяя, не упустили ли они что-то.

— В обычных условиях пробить барьер между мирами чистой силой удаётся в менее чем пяти процентах случаев, — сказал он. — Во время войда, когда границы укрепляются, вероятность стремится к нулю.

Каждая новая попытка казалась ещё бесплоднее предыдущей. В конце концов они остановились и просто смотрели на восток, на поднимающееся над горизонтом солнце, уже понимая, что войда неизбежать, но еще не зная, в какую сторону качнутся весы.

А потом их накрыла первая волна.

Содержание