01.03 Обещание
— …Но рассвет всё равно был прекрасный.
Голос Косса звучал ровно — но Моран за последние годы научился понимать интонации его напряжения. Он заметил, как Косс за секунду до этого вздрогнул, как замер, словно пережидая что-то, как медленно расправил плечи потом. Как старался, чтобы слова прозвучали ровно, чтобы в них слышалось восхищение рассветом, словно прокомментировать пейзаж было самым очевидным, что может сказать человек, тело которого только что пронизала первая волна войда.
Значит, тьма.
Моран осознал это с кристальной ясностью. К закату в этом мире не останется светлой энергии. И Косс, вся сущность которого была свет, стоял на берегу и смотрел, как поднимается солнце, начиная, быть может, его последний день.
Моран попытался изобразить спокойствие.
— Может быть, получится переждать.
Его познания о магии состояли из множества историй, которые он, а до того его предки, собирали на протяжении множества лет, собирая бесконечный каталог всего, что может случиться, и советов на каждый случай. Даже на такой. Вроде бы были какие-то слухи? Истории, которые странники рассказывали в тавернах, истории о выживших, ему доводилось слышать о ком-то, кто знал кого-то, кому удалось переждать войд, уничтожавший его стихию. Ничего убедительного, ничего слишком уж ободряющего, но достаточно, чтобы сказать:
— Я слышал, что некоторым удается выжить. На закате всё кончится. Нужно просто дождаться.
Косс повернулся и посмотрел на него, кажется, с благодарностью.
— Верно. Нужно просто дождаться.
Он определенно не поверил — Моран это чувствовал. Но всё равно согласился, и на мгновение это его даже разозлило — не согласись, возрази, докажи мне, что я ошибаюсь — но Косс, похоже, уже не видел в этом смысла. Да и он сам тоже.
— Нужно найти место поудобнее, — Косс отвернулся от озера, осмотрелся. — Поспокойнее. Чтобы дожидаться.
— Мне не нравится, как это звучит.
— Как?
— Как будто ты собрался дожидаться смерти.
Косс посмотрел на него долгим взглядом.
— Поищем место, чтобы переждать. Лучше?
— Сойдет.
Они зашагали, оставляя озеро слева. В нем по-прежнему отражалось рассветное небо — розовое, золотое, бледно-оранжевое. Прекрасное, тут Косс был прав. Прекрасный мир, который собирался его убить.
Моран осмотрелся в поисках подходящего укрытия. Почему-то хотелось найти место, откуда хорошо будет видно небо. И это он еще упрекал Косса за пессимизм. Дальше берег озера становился более крутым, и у основания скалистого обрыва, который начинался чуть выше, он заметил каменный навес, похожий на небольшой грот. Он показал в его направлении, Косс молча кивнул, и они направились туда, оставляя в стороне берег реки и лежащие на берегу почерневшие от времени остатки судна.
Вторая волна нагнала их на полпути. Моран ощутил, как воздух становится густым, заряженным, как перед ударом молнии. Потом давление исчезло. Волна окатила его, будто он стоял в течении реки, которое обходило его, не причиняя ему вреда.
Косс замер, напрягаясь всем телом. Вскинул руку, словно пытаясь ухватиться за пустой воздух, удержать равновесие; зажмурился. На мгновение Морану показалось, что он сейчас упадет, и он шагнул ближе, чтобы поддержать, и ощутил клубящуюся вокруг него энергию, неровное волнение, когда свет сменяет пустота.
Косс выпрямился, тряхнул головой, выдохнул.
— Я в порядке, — произнес он, прежде чем Моран успел спросить.
— Я не спрашивал.
— Собирался.
Косс снова зашагал вперед, чуть медленнее и будто немного осторожнее, чем прежде.
— Прямо слышу, как ты переживаешь.
— Не переживаю, а наблюдаю.
— Это одно и то же.
Моран и правда наблюдал — какая-то часть его ума уже была занята тем, о чем он старался не думать: хватит ли им времени? И еще всматривался в Косса — ожидая следующей волны, слабости, ожидая чего-то, приближение чего он мог бы предугадать — и понимая, что пытаться предотвратить здесь уже нечего.
Они шли дальше. Склон теперь нависал над ними, и солнце, которое уже полностью поднялось из-за горизонта, окрашивало скалу теплым, золотистым светом. Какие-то кристаллы, кое-где выступавшие из скалы, мерцали, словно ловя лучи солнца и превращая их в золотистые огоньки.
Следующая волна догнала их, когда они уже подошли к скале.
На этот раз Моран ощутил ее, как нарастающее давление, словно что-то тяжелое сжало его грудь — не боль, не удар, от которого перехватывает дыхание — но сила, которая отчетливо говорила, что могла бы стать всем этим, но она здесь не по его душу. Он увидел, как воздух вокруг заколебался, как в сильную жару.
Косс споткнулся, по инерции сделал шаг вперед, и едва не упал. Моран шагнул к нему, но он сам удержал равновесие и замер, отведя руку в сторону и переводя дыхание, а потом с заметным усилием выпрямился. Моран увидел, что его лоб блестит от пота, несмотря на утреннюю прохладу.
— По-прежнему справляюсь. — Косс поднял на него взгляд. — Если уж так за меня беспокоишься, то держись поближе, а то толку-то. Видишь, приходится за воздух хвататься.
— Постараюсь.
Косс окинул взглядом склон — скальный навес, мерцающие кристаллы — оглянулся на озеро.
— Ладно. Будем считать, что это достаточно приятное место, чтобы пересидеть конец света.
Моран заставил себя улыбнуться.
— Так-то лучше.
— Я стараюсь.
Они устроились у склона. Косс осторожно устроился на камне, прислонившись к скале, Моран еще немного постоял, осматриваясь, выискивая видимые угрозы — которых не было. В воздухе словно висел какой-то странный привкус, и трава вокруг показалась какой-то выцветшей — но было еще утро, так что, наверное, только показалось.
Косс запрокинул голову, глядя в небо — синее, ясное, невыносимо обычное.
— Нужно просто дождаться заката, — сказал Моран, садясь рядом. Кого он пытается убедить — его или себя?
— Верно, — тихо ответил Косс. — Просто дождаться заката.
Солнце медленно поднималось по небосводу, и они оба ощущали, что до заката еще очень, очень далеко.
Солнце прошло зенит и начало медленно спускаться к горизонту. Слишком медленно. Время тянулось слишком медленно.
Моран следил за тем, как тени перемещаются по поверхности скал, прикидывая, сколько часов остается до заката. Пять, шесть? Бесконечно долго.
Косс сидел, прислонившись спиной к камню, обхватив руками колени. Хотя он старался не двигаться, Моран отчетливо замечал каждый раз, когда мир накрывала очередная волна войда — то, как он крепче сжимал пальцы, как напрягались его плечи. Как его дыхание становилось осторожным, напряженным, словно все его силы уходили на то, чтобы не показать боли.
В промежутках они старались разговаривать.
Безопасные темы кончились примерно час назад. Они успели обсудить необычный оттенок воды в озере — вероятно, на него влияли особенности местных гор. То, как склоны подступали к воде, и как с этим пришлось бы считаться тем, кто захотел бы здесь поселиться. Впрочем, теперь не придется, потому что многие считают, что мир, однажды пострадавший от войда, с большей вероятностью попадет под него и снова. Так что теперь он будет отмечен на картах как место, которое лучше обходить стороной.
С безопасными темами, как видно, были сложности.
Они пробовали отвлечься на разговоры о прошлых путешествиях, на воспоминания о том, что видели раньше, и на какое-то время это помогало отогнать тишину, но все разговоры в итоге сходились к одному и тому же.
— Интересно, пробовал ли кто-нибудь с ним договориться, — произнес Косс. Его голос звучал тише, как-то более блекло, чем утром, но он всё-таки пытался шутить. — С войдом, я имею в виду. Бывают же маги, которые договариваются с ветрами.
Моран посмотрел на него.
— Такое даже среди моих сородичей вряд ли кому-то пришло бы в голову, попытаться договориться с этой стихией. Хотя колдунов с безумными идеями у нас всегда хватало. Было бы неплохо, конечно.
— Ага. Договориться, чтобы рассчитаться по частям. Должен же быть там кто-то, с кем можно договориться. — Косс запнулся, задержал дыхание, пережидая очередную волну. Потом выдохнул и продолжил: — Предложить отдавать энергию по частям, а не все разом. В конце концов, разве можно в наши времена менять миры за один день, сейчас же не древность, в конце концов…
Моран смотрел, как ветер колышет траву, как мир продолжает жить, как будто ничего особенного и не происходит.
— Или вот если был какой-то способ, я не знаю, уравнять баланс? — Косс говорил осторожно, задумчиво, и Морану подумалось, это, по крайней мере, неплохо, если он отвлечется на теоретические рассуждения. — …Если представить, что войд — это нарушение равновесия, когда какой-то стихии становится слишком много, и баланс вот так вот восстанавливается, может, добавить что-то по другую сторону? Чтобы разница была не так уж велика?
— Противовес, — произнес Моран, невольно втягиваясь в рассуждение. — Противоположная стихия, чтобы сделать разницу меньше, и уменьшить ущерб от войда. В масштабах мира, даже такого небольшого, как этот, вряд ли у кого-то хватит на это сил. Впрочем…
Косс посмотрел на него.
— В таком случае было бы неплохо прикинуться магом тени. Может, если я представлю это достаточно убедительно, войд примет меня за своего?
Моран не заметил, в какой момент насмешка исчезла из его голоса, в какой момент произнесенное перестало быть просто обсуждением, чтобы отвлечься.
— Впрочем… — задумчиво повторил он.
Оба замолчали. Оба поняли, что осталось непроизнесенным, и ни один не хотел произносить это вслух.
Косс посмотрел в сторону озера.
— Это всё равно не сработало бы. Даже если это реально. Мое тело не примет такое количество тени. Так что всё просто закончится еще быстрее.
Моран вздрогнул от того, как спокойно Косс это произнес.
— И даже если каким-то чудом баланс оказался бы верным… Я бы этого не хотел. Потерять свою стихию. Нет, этого я бы не хотел.
Моран молча кивнул, опасаясь, что голос его выдаст. Выдаст, что мысленно он уже кружил вокруг этой идеи, пытался понять, есть ли за ней что-то, что действительно может сработать. Что бы ни говорил Косс. В конце концов, ему тоже нужно на что-то отвлечься, так почему бы и не на решение этой задачи.
Хотя на практике Косс, конечно, был прав. Это не сработает. В этом нет никакого смысла.
Пытаясь найти достаточно безопасные слова, которые заполнили бы тишину, Моран огляделся по сторонам. Вода в озере стала будто матовой, почти не отражала свет. И еще кристаллы, которыми была усыпана поверхность скалы… Большая часть из них уже потемнела. Огоньки, которые светились внутри, погасли, так что кристаллы стали безжизненными, мутными. В тех из них, где пойманный свет еще оставался, он теперь едва теплился.
«Именно это сейчас и происходит у него внутри», — подумал Моран, и тут же пожалел об этой мысли. Камни, по крайней мере, не чувствовали боли. Не осознавали, что теряют.
Со стороны берега донесся протяжный крик птицы, и ему показалось, что он звучит как-то странно, диссонансно. Впрочем, не исключено, что у местных птиц просто неприятные голоса.
Косс пошевелился, поудобнее прислоняясь к скале, и снова замер.
— Скажи что-нибудь, — произнес Моран. Ему невыносимо захотелось услышать его голос. Убедиться, что он еще здесь, еще в сознании, еще существует, еще не стерт потоком войда.
— Что?
— Что угодно.
Косс немного помолчал.
— Погода меняется.
Моран посмотрел в небо. Действительно, он не заметил, как утренняя ясность иссякла, уступив место пасмурному дню. На горизонте собирались тяжелые, темные тучи. Ветер веял холодной сыростью.
— Дождь скоро будет, — тихо сказал Косс. — По облакам видно.
Косс действительно умел понимать это довольно четко — видел, как меняется свет, проходя через облака, различал множество оттенков. Моран подумал, что, если он выживет — и было невыносимо, что приходится думать об этом «если» — способность вот так видеть небо тоже окажется в списке того, что войд у него отберет.
Он посмотрел на тучи, которые собирались над горизонтом, и попытался еще раз прикинуть, сколько времени еще осталось до заката.
Теперь время двигалось иначе. Оно словно замедлилось и ускорилось одновременно — секунды тянулись, каждая казалась невыносимо долгой, но при этом молчание поглощало время. Моран в какой-то момент забылся, а потом, посмотрев на небо, обнаружил, что тучи затянули его уже почти целиком.
Косс молчал — сколько уже? полчаса? дольше? Он сидел, прикрыв глаза, и Моран слышал его дыхание — напряженное, размеренное, словно он пытался избежать лишних движений. Потому что они могли означать боль. Берег силы. Или просто говорить стало слишком больно.
Моран ощутил, как беспокойство, которое нарастало весь день, становится невыносимым. Он привык уходить от опасности. Он знал, как уходить от опасности. Он знал, как справиться с опасностью, от которой не удалось сбежать. Но с тем, что происходило здесь, что происходило с Коссом, он сделать ничего не мог. Оставалось только ждать и, по возможности, надеяться.
К этому моменту он осмотрел окрестности столько раз, что замечал мельчайшие изменения — как трава становится серовато-бурой, как из глубины озера на смену прозрачной чистоте проступает что-то черное, непроницаемое. Как один за другим гаснут оставшиеся кристаллы.
И каждый раз после того, как он осматривался — и не обнаруживал ничего, с чем он мог бы хоть что-то сделать — его взгляд обращался на Косса. Он видел, как каждый раз у него уходит немного больше времени, чтобы выровнять дыхание. Видел, как он побледнел; как все чаще устало опускает голову на колени, но потом все-таки находит в себе силы выпрямиться.
Иногда эти волны ощущал и Моран — как давление, как силу, которая собирается в воздухе. Давит, словно он оказался глубоко под водой. Потом, когда волна проходила, он считал удары сердца, пытаясь понять, сколько останется до следующей. За последний час их было уже несколько, промежутки явно становились короче — это было очевидно, даже если чувство времени его сейчас подводило.
Солнце уже прошло зенит, но стояло еще довольно высоко. Сколько часов до заката? Пять? Четыре?
Как он ни перебирал варианты, расчеты никак не хотели сходиться. Как быстро Косс теряет энергию. Как скоро наступит закат.
И с каждой попыткой понять, ему все отчетливее становилось ясно, что времени может не хватить. Сказать «скорее всего не хватит» он всё еще не решался.
Первые капли дождя упали на землю. Сначала дождь казался легким, и Морану показалось, что они могут переждать его здесь. Но воздух всё больше наполнялся холодной сыростью, дождь усиливался, а ветер всё чаще задувал его в их укрытие.
Моран заметил, что Косса то и дело пробирает мелкая дрожь. Нужно было спускаться вниз — кажется, из остатков корабля получится неплохое укрытие от дождя. Там можно будет развести огонь. Согреться. Он дотронулся до плеча Косса, и ему показалось, что он не просто замерз — что холод исходит от него самого.
Косс повернул голову и посмотрел на него.
— Нужно укрытие получше, — сказал Моран. — Остатки корабля у берега. Спустимся туда, внутри будет потеплее.
Косс не ответил сразу. Моран подождал, всматриваясь в его лицо, выискивая хоть какую-то реакцию, какое-то подтверждение того, что он его вообще услышал.
— С видом на закат, значит, не получится, — пробормотал Косс сонно, едва слышно. Потом вдохнул, собираясь с силами, и произнес, словно стряхивая с себя сон — тихо, но уже намного четче:
— Да. Только давай сначала проясним кое-что.
— О чем ты?
Косс посмотрел прямо на него, и Моран увидел в его глазах неожиданную, пугающую ясность.
— Пообещай мне. Если окажется, что мне не хватит времени… Не делай ничего отчаянного. Не надо.
— Косс…
Тот покачал головой.
— Я же вижу. Ты надеешься найти выход. Не надо. Не пытайся поделиться со мной тенью. Или что ты там еще придумал.
Конец фразы прозвучал совсем тихо. Моран хотел было возразить, пока Косс переводит дух, но он еще не закончил.
— Всё так, как я и говорил. Это не сработает. И… я не хочу становиться кем-то другим.
Пауза. Было слышно, что каждое следующее слово стоит ему всё больших усилий.
— Ты понимаешь?
Моран понимал, что Косс просил его сидеть и смотреть, как он умирает. Не пытаться ничего сделать. Принять то, что принять невозможно, потому что Косс решил, что такая попытка спастись хуже смерти.
— Понимаю, — заставил себя ответить Моран.
— Пообещай.
Моран посмотрел на него — побледневшее лицо, дрожь, которую он не мог сдержать, то, как он осторожно двигался, соразмеряя каждое движение с копящейся внутри болью. И решимость, которая горела в его взгляде несмотря ни на что.
— Обещаю.
Косс смотрел ему в глаза еще несколько секунд, высматривая в них что-то, может быть, принятое решение, может быть, правду. Потом кивнул.
— Ладно. Идем.
Дождь так и не прекратился, но стал несколько слабее. Нужно перебраться в укрытие получше — пока дождь снова не превратился в ливень, пока Косс…
— Сможешь идти?
Косс кивнул.
— Подняться только помоги.
Моран присел рядом, Косс оперся о него, и, помогая ему выпрямиться, он снова ощутил — и теперь это точно ему не померещилось — холод, который исходил от него, такой сильный, что его самого пробрала дрожь. Дело было не в дожде и сырости. Холод. Пустота — это холод.
— Идем, — сказал он, выпрямляясь, осторожно находя равновесие и ощущая, как сильно уже сейчас Коссу приходится опираться на него. Время. Им определенно не хватало времени.
— Идем, — повторил он, осторожно ступая вместе с Коссом вниз по склону. — Попробуем успеть до очередной волны.