Задание 7

Мысль об этом впервые посетила меня во время медитации - такое странное беспокойство, похожее на желание чихнуть, только не в носу, а где-то внутри: а что, если я расскажу эту историю? Мысль оказалась довольно цепкой: в отличие от прочей образной шелухи, которая всплывает во время практики, она не растворилась в воздухе, как только я встала, а осталась, напоминая о себе.

Что ж, подумала я, упорство заслуживает уважения. Если сюжет, о котором я забыла десять лет назад, вдруг всплыл в памяти, наверное, стоит рассмотреть его поближе.

— Что, если я расскажу эту историю?

Примерно так начинался мой запрос к чату с нейросетью. Я кратко обрисовала сюжет, попросила для пробы расписать несколько сцен поподробнее, предложить какие-то варианты. Но нейросеть в своей простоте сделала то, чего в моем просьбе не было. Она ответила вопросом на вопрос:

— Хорошо, а как вы думаете, что будет дальше?

Лучший вопрос десятилетия. Если бы я знала, я бы написала еще тогда. Но вопрос задан, а я по преподавательской привычке не люблю оставлять вопросы без ответа. Даже вопросы от нейросети.

— Ну, хорошо, а если, например, так…?

Я смотрела, как разворачивается перед глазами один из вариантов сцен, и еще не догадывалась, насколько глубоко нырну. На следующие несколько часов меня захватил ритм вопросов и ответов, перебора вариантов, поиска того единственного варианта, который будет ощущаться верным. Я осознала, что ощущаю историю всем телом — переживания персонажей, их страхи, ожидания, холодный осенний воздух, темные улицы города, прикосновения — всё это теперь жило и копошилось внутри, как разворошенный муравейник.

Уже потом, когда этот момент превратился в воспоминание, я поняла, что произошло: говорят — и справедливо — что у нейросети нет ни эмоций, ни творческого мышления, но именно это сыграло мне на руку. Там, где раньше меня захлестывали эмоции, где мысли разбегались, и единственным ощущением оставалась сжимающая что-то внутри тревога, нейросеть просто продолжала задавать свои механические вопросы. На которые мне приходилась отвечать.

И эта цепочка вопросов превратилась в гать через болото, проведя меня по тем просторам подсознания, где раньше меня всегда утягивало на дно; мимо тех картин, которые когда-то заставляли в панике спасаться бегством.

Через несколько часов я выбралась из этого диалога, ошарашенная, оглушенная воспоминаниями, и с готовым планом романа в руках. Чтобы развеяться и привести мысли в порядок, я отправилась прогуляться. Я смотрела на вечерние улицы, которые за время моего отсутствия в этой реальности полил дождь, и чувствовала себя как человек, над которым пронесся шторм — и исчез, оставив после себя дары.

Что будет, если рассказать эту историю?